С. Б. — Слава Балбек — Руководитель архитектурного бюро balbek bureau.

Ф. Е. — Фаина Еренбург — Арт-директор бренда DAVIS CASA.

Ф. Е. Кафе на Подоле, «Дилетант», я думаю, это одна из твоих попыток попробовать себя в чем-то новом.

С. Б. Я не хочу быть заключенным в рамки, не хочу быть человеком-клише.

Ф. Е. Понятно, я читала твое интервью о том, что это «кафе для соседей, для тех, кто живет рядом, с недорогой, но вкусной кухней». Чем лично для тебя интересен этот проект? Кафе — как кухня, как инновация в управленческих решениях, как некий новый концепт? В чем был интерес?

С. Б. У меня свой подход к вещам, которым я пользуюсь, и для меня очень важно, что могу создавать совершенно разные вещи. И объем, который я могу создавать, всегда имеет разные границы. Я могу позволить себе создать стул, а могу сделать бетонные шахматы.

Ф. Е. Маленькие или большие?

С. Б. Маленькие, просто красивые бетонные шахматы. Я хочу окружать себя комфортными вещами. У меня не было нормального стола для игры в настольный футбол, пришлось разработать стол для себя — такой, как я хотел. Он оказался безумно дорогим, никто не хочет его покупать, и я про него забыл. Сделал два стола за собственные деньги, потом отдал их в детские дома. Сейчас половину своего времени я провожу в общественных местах, часто работаю в кафе, в open-space. Я продаю дизайн, занимаюсь ресторанами, и мне было очень интересно сделать две вещи: во-первых, посмотреть на операционку этого процесса с обратной стороны, получить честную внутреннюю экспертизу. Я решил, что для меня это будет хорошим опытом. Я лучше смогу понимать своих клиентов; кроме того, такое глубокое понимание внутренних процессов очень важно при проектировании. Когда я проектирую жилые интерьеры, в целом я понимаю, что требуется человеку для нормальной жизни. Но у меня раньше не было своего ресторана, я не знаю, почему система складирования должна быть именно такой, сколько нужно места для персонала, что такое пересменка, какой кипишь происходит в этот момент. И я понял, что, во-первых, у меня есть возможность сделать это; во-вторых, я могу создать такое место, какое я бы сделал только для себя, в соответствии со всеми моими требованиями. Плюс я получу экспертизу, анализ, и смогу этим пользоваться в дальнейшей работе. То есть, у меня появится навык. То же самое с обучением студентов. Я понимаю, что происходит на лекциях, как они рассаживаются, как они мешают друг другу. И когда мы делаем какой-то лекционный зал, я стараюсь ставить себя на место студентов. В этом помещении всего 65 квадратных метров, маленький зал, но мне давно хотелось сделать свое место, самовыразиться в этой области. Есть много вещей, которые теперь я бы сделал иначе, но пока не попробуешь — не узнаешь. Рано говорить о коммерческом успехе, но мне хотелось сделать место, которое бы нравилось людям.

Ф. Е. Вопрос о салоне красоты «Say no more». Насколько я поняла, основная идея была в том, чтобы сделать объект без явного гендера, чтобы он не читался. Мне интересна эта тема, потому что второй бизнес, который есть в нашей компании (не в Киеве) — это косметологическая клиника. И вопрос, как сделать так, чтобы в клинику ходило больше мужчин, очень актуален. Предлагают делать для мужчин отдельные салоны, или выделять специальные мужские дни, потому что мужчины не любят пересекаться с женщинами-клиентками. Владельцы салона, когда заказывали тебе интерьер, намеренно хотели убрать эту гендерную составляющую?

С. Б. На самом деле, нет.

Ф. Е. Но все же интересно, ходит ли туда больше мужчин?

С. Б. Мы обсуждали это с журналистами в пабликах, один из них сказал: «Классно, что у вас получилось, что это не выглядит женским салоном. Вы ушли от основных клише построения бьюти-простарнств». Перед нами стояла задача сделать универсальный объект, с достаточно сильным дизайном, чтобы он впечатлял. И как-то так вышло, что он получился универсальным в смысле гендера. Я не вижу там откровенно мужского характера, это действительно унисекс. Эту тему подхватило много других медиа-пабликов: «Вот, смотрите, они сделали салон, который не похож на салон». У нас, кажется, еще остается менталитет людей, не знаю — постсоветский или украинский — которые говорят, что «делать маникюр пацанам некруто». Из того же разряда, как раньше считалось: если ты ходишь к психологу, ты — псих. Когда упоминаешь об этом в разговоре в наши дни, люди уже относятся по-другому. Сейчас эта индустрия тоже меняется, но это происходит очень постепенно…

Ф. Е. Расскажи о своем проекте в Сан-Франциско, это дизайн общественной среды, созданный на базе храма. Я правильно поняла?

С. Б. Это была старинная, недействующая церковь. Меня пригласили поучаствовать в тендере, среди главных менеджеров этого проекта были украинцы. Это один из IT-кластеров, своеобразный инкубатор стартапов Кремниевой долины. Идея в том, что компания на базе этой площадки собирает специалистов, поддерживает их, администрирует, и вместе с ними запускает стартапы. Им хотелось сделать впечатляющую локацию, которая бы притягивала к себе не только профессиональную среду, чтобы и местным хотелось бы туда приходить и тусоваться. Они приобрели эту церковь и соседнее здание, и цокольном здании организовали гостиницу, коворкинг, залы для презентаций и прочее, а в здании, которое стоит рядом — коливинг. Залы для презентаций и других некоммерческих мероприятий расположены в самом помещении церкви. Там очень элегантный дизайн, все элементы, представляющие историческую ценность, сохранены.

Ф. Е. Понятно, а скажи, проекты для кошелька и для души — в какой пропорции они у тебя идут?

С. Б. Мы начали задумываться об этом в последние полгода, и оставили процентов 10 проектов для души, а остальные — для души и кошелька одновременно. Мы уже имеем возможность выбирать между клиентами, если надо сделать какой-то проект для благотворительности, для друзей, для души, мы его делаем. Просто раньше мы особо не считали деньги, а теперь всерьез занялись финансовым менеджментом.

Ф. Е. Среди творческих людей нашего поколения было много интересных союзов: ты с Олей, Вика Оскилко с Наташей Щирой, Виктория Шкляр и Ольга Антонцева и так далее. Все эти творческие альянсы распались, но мне очень приятно, что это происходило цивилизованно, что все эти люди остались в хороших отношениях. В вашем с Олей случае, что было причиной расставания?

С. Б. С самого начала у нас никогда не было коммерческих разногласий, но со временем наша общая команда естественным образом разделилась на две, и стало ясно, что организационные изменения назрели. Поддержка, которую мы оказывали друг другу, была очень полезна на ранних этапах, но потом мы стали самостоятельными творческими единицами, каждый хотел развиваться в своем стиле и своем темпе.

Ф. Е. Может, когда-нибудь вы еще сделаете совместный проект, это возможно?

С. Б. При такой кооперации один должен быть ведущим, а другой — ведомым. Я сомневаюсь, что у нас получится разделить эти роли, мы будем толкаться локтями. Так что, вряд ли, для меня это скорее минус, чем плюс.

Ф. Е. Хочу поговорить о твоей лекторской деятельности. Ты достаточно рано начал читать лекции, что тебя к этому подтолкнуло?

С. Б. Мои лекции больше похожи на истории, чем на обучение. Я никого не учу, просто делюсь своим опытом; люди, если это им интересно, могут каким-то образом применить его в своей работе. Мне хочется получить обратную связь в профессиональной среде, в какой-то мере похвалиться реализацией, рассказать о какой-либо проблеме и ее решении.

Ф. Е. Сколько человек сейчас работает в вашем бюро?

С. Б. Около пятидесяти, не считая инженеров, для интерьерной мастерской это довольно большой штат.

Ф. Е. Да, большой! Чтобы прокормить такое количество людей, нужно много проектов, ты успеваешь вникать во все?

С. Б. Наша основная задача, как организации, чтобы клиенты шли не «к Славе Балбеку», а в нашу мастерскую. Ребята в бюро растут, становятся лидерами и открывают собственный бизнес, это абсолютно нормальная практика, я всегда желаю им успехов. Мне бы хотелось, чтобы нашим брендом было бюро, а не мое имя. В принципе это уже получается, и с общественными клиентами, и с частными.

Ф. Е. Я всегда думала, что в этом плане легче с общественными клиентами, а частные все равно будут ориентироваться на известное имя.

С. Б. Мой принцип работы — стимулировать самостоятельность, поэтому я стараюсь, чтобы первый контакт с клиентами проходил без моего участия. И я никогда не называю проекты своим именем…

Ф. Е. В предметном дизайне много копий сломано насчет того, копия это или не копия. Как ты считаешь, что если у клиента ограничены средства, можно ли сэкономить и поставить копию?

С. Б. Три года назад мы пошли на принцип: вообще не будем покупать копии. Нам проще разработать самостоятельно стул, диван и все остальное. Были даже конфликты с клиентами по этому поводу, но мы не уступили — или так, или никак.

Ф. Е. Это круто, в самом деле. Слава, под конец нашего интервью еще несколько коротких вопросов. На интерьерном рынке у тебя есть надежные, проверенные партнеры, с которыми ты предпочитаешь работать? Может быть, строители или инженеры? Расскажи о них.

С. Б. Ваш мебельный салон DAVIS CASA, наверное, единственный, который я рекомендую. И я говорю это не из лести, а по результатам нашего многолетнего сотрудничества. Но вообще-то я довольно давно сложил с себя обязанности общения с поставщиками и подрядчиками. Ребята, которые ведут конкретный проект, занимаются этим самостоятельно и показывают мне результат, у кого и что они покупают. Со строителями все сложно, все лажают, поэтому долгосрочные отношения не очень складываются.

Ф. Е. Сколько объектов одновременно в состоянии вести ваша мастерская?

С. Б. Много, все на разных стадиях, мне трудно ответить.

Ф. Е. Есть ли какие-то социальные проекты, которые поддерживаешь ты и твоя мастерская?

С. Б. Я недавно говорил в другом интервью, что есть вещи, которые для меня важны, в частности, отношение к людям с ограниченными возможностями. В наших проектах мы всегда предлагаем заказчикам оборудовать пандусы, подъемники. Это действительно важно, но все этого пугаются. У нас даже бывают конфликтные ситуации с клиентами, например, двухэтажный ресторан, где они не хотят ставить подъемник или делать пандусы. Если вспомнить все созданные нами проекты ресторанов, в 90% случаев там этого нет, потому что условия не позволяли и прочее-прочее. Но сейчас мы ставим этот вопрос достаточно жестко, потому что репутация дороже. Для меня очень важно построить объект, который будет служить людям, ради этого я могу даже поссориться с клиентом.

Ф. Е. Ну и, последний вопрос: что для тебя успех в профессии?

С. Б. Успех — это твой профессиональный след; деньги приходят и уходят, важно только то, что остается после тебя. Те объекты, которые тебе удалось создать или сохранить, которые как-то повлияли на профиль города, на его облик, историю и развитие. Для меня это самое важное.

Ф. Е. Мне нравится такой ответ, спасибо, Слава!