С. Б. — Слава Балбек — Руководитель архитектурного бюро balbek bureau.

Ф. Е. — Фаина Еренбург — Арт-директор бренда DAVIS CASA.

Ф. Е. Слава, при подготовке к этому интервью я просматривала публикации, видео, и у меня сложилось мнение, что ты — самый интервьюируемый украинский архитектор. Как ты думаешь, чем вызван такой интерес к твоей персоне?

С. Б. Я такой человек, мне трудно отказывать людям (смеется). Мои пиарщики говорят, мол, зачем ты тратишь на это время, и вообще, при таком количестве интервью скоро все потеряют интерес к тому, что ты делаешь. Но ведь я продолжаю жить, я меняюсь, спустя полгода это уже другой человек, с каким-то другим видением. Поэтому я соглашаюсь.

Ф. Е. Возможно, ты соглашаешься, потому что интервью помогают тебе вербализировать некоторые вещи, оторваться от повседневной суеты, чтобы осмыслить пройденный отрезок пути?

С. Б. Я не задумывался об этом, но, вероятно, ты права. Я не готовлюсь к интервью заранее, люблю живое общение и всегда стараюсь говорить искренне, ничего не придумывать. У меня есть любимые, например, с Федоровым. Я умею подстраиваться под стиль клиента, и в интервью точно так же, многое зависит от интервьюера.

Ф. Е. Классно, когда это получается! Расскажи, как ты рос: о своем детстве, о родителях, есть ли у тебя братья-сестры?

С. Б. У меня есть старшая сестра, и довольно молодые родители — в 20 лет я был у них уже вторым ребенком. Папа был спортсменом, учителем французского, мама была учительницей английского. Средняя школа на Сырце, у меня было самое обычное пацанское детство. До 9 класса я учился в Лицее международных отношений, потом меня выгнали. Всегда увлекался спортом: с 6 до 10 лет ходил на борьбу, с 10 до 20 — занимался боксом, потом до 28 лет занимался фрисби, затем единоборствами.

Ф. Е. В детстве у тебя были способности к рисованию?

С. Б. Папа пытался давать мне уроки рисунка, приглашал своих друзей. Мне нравилось, но это были карикатуры, скетчи, а не графика или архитектура. В КИСИ я поступил случайно, за компанию с моей сводной сестрой, я не планировал стать архитектором. В процессе учебы понял, что это творческая профессия, что к чему-то это меня приведет, но я бы не сказал, что университет дал мне генеральную линию, которая позволила стать мне тем, кем я стал. В семье нас учили трудолюбию, а спорт привил упорство в достижении цели. В детстве у меня был очень широкий круг общения — и с ребятами на районе, и в спортивных секциях — благодаря этому я научился правильно себя вести в разных компаниях. Моя общительность и менеджерские способности, я думаю, идут именно оттуда.

Ф. Е. Ты закончил КИСИ, с высоты своего сегодняшнего опыта, как ты можешь оценить уровень этого образования?

С. Б. Обучение дает понимание, хочешь ты этим заниматься или нет. По крайней мере, так было со мной. Я понял, что мне хочется пробовать себя в дизайне, я не планировал строить дома. Знаю, что 90% ребят бесятся, когда их называют художниками или дизайнерами — все они хотят считать себя великими архитекторами. Я не могу называть себя архитектором, я — дизайнер архитектурной среды. Нет верхнего предела воображению, но я понимаю, что без инженеров я не смогу построить объект с нуля. Я понимаю, что для этого мне потребовалось бы дополучить еще очень много знаний.

Ф. Е. А что было после института?

С. Б. С первого курса я начал работать дизайнером наружной рекламы и ассистентом архитектора-интерьерщика. Как только я получил диплом, мы с Олей Богдановой, моей однокурсницей, сразу решили делать совместный бизнес-проект. Во время учебы мы поднабрались опыта, понабивали шишек, и почувствовали, что мы уже можем рискнуть работать самостоятельно.

Ф. Е. В одном из интервью ты говорил, что в тебе, как в спортсмене, очень силен соревновательный дух. Интересно, с кем ты соревнуешься? С коллегами или сам с собой?

С. Б. С коллегами я соревнуюсь по результатам; соревнование с собой всегда происходит в процессе, в работе над каждым проектом. Ты постоянно стоишь перед выбором: практично или красиво, возможно или невозможно, дорого или дешево, примет клиент или не примет. Приходится бороться со своими барьерами. Результат — это глобальная борьба, конечно, хочется быть лучшими в Украине, в мире, везде. Но чем больше я работаю, тем больше понимаю: сравнивать архитекторов или дизайнеров нельзя, и нельзя оценивать их единой меркой. Я понимаю, что для того, чтобы создать и реализовать какой-то творческий продукт, человеку требуется безумное количество условий. Чтобы сделать квартирку или какой-то объект, нужно пройти через многое, и дважды по этому пути никто не пройдет, поэтому сторонний наблюдатель не имеет права оценивать это.

Ф. Е. Я понимаю, о чем ты говоришь, но это скорее наша внутренняя кухня, однако есть работа на результат, есть конкурсы. Ты подаешься на конкурсы, по каким критериям выбираешь?

С. Б. Последние пять лет мы не участвуем в национальных конкурсах. Я хорошо помню ощущение, когда я, молодой дизайнер, выставлялся на конкурсы со своим единственным объектом против именитых монстров, у которых есть десятки объектов. Я чувствовал себя очень не очень. Поэтому я все время подкалываю тех, кто уже сделал себе имя: «Ребята, дайте дорогу молодым! Хватит выставляться по десять раз в одних и тех же конкурсах, чтобы заработать очередную грамоту. Вы уже все доказали, вы уже крутые, вас знают». Пять-шесть раз в году мы участвуем в международных конкурсах, для нас это интереснее. Как бюро, мы уже проявили себя, можно умирать (смеется). Но у нас большая команда, которая готова бороться, не для того, чтобы выставить фотографию на сайте — классно с кем-то соревноваться на самом высоком уровне!

Ф. Е. А существует ли конкурс, в котором ты обязательно хотел бы победить?

С. Б. Такого конкурса нет. Мы уже нашли, как мы считали, самый топовый конкурс, и мы его выиграли. В ресторанной сфере мы входили в лучшую мировую десятку. Конечно, хочется быть первым, но я всегда понимаю, что у каждого члена жюри свое мнение и свой опыт.

Ф. Е. Когда ты работаешь с частным проектом, приходится вникать во все жизненные сценарии заказчиков, потому что нужно создать для них комфортное жилье, пригодное для реализации этих сценариев. У тебя большой опыт в дизайне интерьера, хотелось бы узнать, среди этих жизненных сценариев были такие, которые тебя удивили? Или те, которые противоречили твоим жизненным установкам? Или все люди одинаковы, плюс-минус?

С. Б. Все люди разные, если я вижу, что мне дискомфортно общаться с человеком, я прерываю отношения. Я очень многое могу через себя пропустить, у меня достаточно жесткая система защиты от конфликтов, но, когда я вижу, что возникают какие-то конфликты, связанные с моей работой, если начинают ссориться муж с женой, я умываю руки. Важно отметить, что для меня работа с жильем самая эмоционально насыщенная. Потому что ресторан или офис — это бизнес, жилье — совсем другое. Жилье является очень нерентабельным в смысле проектирования, потому что это растягивается на годы. Все проекты жилья выходили для нас минусовыми, поэтому было решено, что сперва мы должны стабилизировать финансовое положение нашей мастерской, а потом будет видно.

Ф. Е. Мне кажется, что ты являешься сторонником спокойного подхода в дизайне интерьера: минимум фактур, минимум цвета. Ты сам так чувствуешь или попадаются такие клиенты?

С. Б. Думаю, своими работами мы привлекаем к себе определенный круг клиентов. Это же естественно — ты продвигаешь, делишься тем стилем, в котором тебе комфортнее. И твои клиенты понимают, что именно в этом стиле ты работаешь лучше всего. Мы можем делать и классику, но люди считают, что дизайнеры, которые известны своими проектами брутальных лофтов, минималистичным стилем, не умеют проектировать классику.

Ф. Е. Но тебе самому интересно было бы сделать что-то в совершенно другом стиле?

С. Б. Почему бы и нет? Недавно мы сделали кафе, и я считаю, что это максимально классический стиль, в каком я когда-либо работал. Сейчас мы ведем несколько довольно больших частных домов в современно-классическом стиле. Просто есть вещи, которые отскакивают от зубов, пространство, которое ты понимаешь до малейших нюансов, а есть другие — которые требуют гораздо больших усилий.

Ф. Е. Может быть потому, что я не видела этих объектов, порой мне бывает за тебя обидно. Я думаю, что ты творческий, очень талантливый человек. Но твое амплуа напоминает актера одной роли, очень удачной, которая потом нещадно, бесконечно эксплуатируется. Мне кажется, что тебе стоило бы попробовать себя в разных ролях.

С. Б. Да, но у меня есть множество интересов, параллельных работе. Я выбрал для себя любимую нишу, потому что архитектура и дизайн интерьера для меня — это моя жизнь, вернее часть моей жизни, это не профессия, не ремесло. Я просто нахожусь в своем образе. И я не зацикливаюсь, это скорее хобби, которое приносит неплохие деньги, но это лишь часть моей жизни. Я делю свое время между архитектурой и предметным дизайном. В отдельное направление можно выделить разработку стульев. В этом плане я стараюсь постоянно перебрасывать себя из одной задачи в другую, так что я не устаю от рутины. Переключаясь на разработку мебели, я начинаю скучать по интерьерам; когда берусь за интерьеры, начинаю скучать по архитектурным проектам. Появляется стимул. Может быть в целом, со стороны выглядит, будто я — актер одной роли, но это не так.

Ф. Е. Но у тебя есть собственный стиль, и это очень хорошо. Когда я попадаю в интерьер, спроектированный тобой, я точно могу сказать, что это сделал ты.

С. Б. У нас нет каких-то определенных принципов; к интерьерам, я думаю, мы подходим как архитекторы. Сначала решаем объемно-пространственную композицию, а затем дробим ее на детали. Крупноблочное решение задает основное направление, потом мы начинаем его делить. Когда человек попадает в такое пространство, он видит не все сразу. Мне приятно, что ты видишь мой почерк, но это получается подсознательно. Я стараюсь настраивать команду работать таким образом, все они — от стажера до лидера группы — перенимают эти ценности, принимают этот подход. Это стиль работы нашего бюро.

Продолжение следует…